КРАСНАЯ ПОРКА

Против течения

 На последней встрече G20 В.Путин сделал акцент на экономических и социальных последствиях бедности. А глава Счётной палаты А. Кудрин заявил на днях, что по итогам 2020 г. число бедных в России возрастёт на 1 млн.

 Дискуссия по этой проблеме явно выходит на новый уровень.

 Дело не в том, что тема бедности была закрытой. О ней говорили. Но как бы «под сурдинку», с намёком на то, что на фоне крупных достижений национального развития бедность не является ключевой проблемой страны. В дискуссии по поводу бедности преобладали сдержанность и официальный оптимизм. «Преодолели застой, вернули стране ощущение величия, вселили в народ чувство оптимизма. Победим и в борьбе с бедностью» — таков был общий настрой. Региональная бедность затушёвывалась местными властями. Это давняя особенность России: посылать в центр хорошие новости. «Рапорты о победах», — как говорили в СССР. Традиция не изменилась.

 Несмотря на то, что в последние 2–3 года социсследования фиксировали снижение доходов населения, тема бедности оставалась как бы за кулисами больших событий. Официального запрета не было, но на телеэкраны, которые в основном и формируют «общественное мнение», её не выпускали.

 И создавалось впечатление, что бедность осталась где-то в прошлом. Точно так же советская пропаганда с удовольствием культивировала образ бедности при царском режиме. В кино демонстрировались кадры со сценами жизни простого народа до революции. В школах рассказывали о страданиях маленького человека. И создавалось впечатление, что чуть ли не вся Россия ходила в лаптях, в старых зипунах да заношенных шинелях и подпоясывалась бечевой. Наизусть заучивались стихи Некрасова:

Выдь на Волгу: чей стон раздаётся
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовётся —
То бурлаки идут бечевой!..

«Арматура пролетариата»

 Советская пропаганда потратила немало усилий, чтобы внушить простому человеку, что бедность — это одна из язв капитализма наряду с безработицей, эксплуатацией трудящихся и бесправием. Картины советской бедности замалчивались. Отдельные её проявления трактовались как наследие прошлого. Собственно, проблемой бедности в СССР и не занимались. Приоритетом были темпы промышленного роста, военное строительство, помощь развивающимся и братским социалистическим странам, победы в космосе. Стояла задача догнать и перегнать Америку. По поводу чего в советские времена ходил такой анекдот: 

Приезжает Хрущёв на завод пообщаться с рабочими.
— Мы, товарищи, скоро не только догоним, но и перегоним Америку.

Голос из толпы:
— Догнать Америку мы, Никита Сергеевич, согласны. Только перегонять не надо.

— Это почему?

— А голый зад видно будет.

 Одна из немногих попыток замерить уровень жизни народа была предпринята в рамках Госплана РСФСР в 1965 г. Результаты оказались удручающими и были засекречены. Цифры стали «просачиваться» в прессу лишь во времена Горбачёва. Оказалось, за чертой бедности в СССР жили 40% населения — по крайней мере, так утверждали «перестроечные» социологи и историки.

«Микояновские котлеты»

 В 1990-е выяснилось также, что крайне неравномерным в Советском Союзе был и уровень потребления самых необходимых продуктов, а мяса, рыбы и яиц в бедных семьях ели в 4–5 раз меньше, чем в семьях с высокими доходами. При этом качество мясных продуктов зачастую было крайне низким. Мясо на костях, продаваемое в магазинах, в народе называли «арматурой пролетариата». В 1936 г. по инициативе тогдашнего наркома пищевой промышленности в стране начали производство котлет, получивших впоследствии прозвище «микояновских». Первоначальный рецепт был заимствован у американского гамбургера. А. Микоян попробовал его во время пребывания в Нью-Йорке и восхитился его вкусом и простотой приготовления, а также возможностью торговли прямо на улице. Рецепт котлеты из смеси говяжьего и свиного фарша, масла, специй и лука одобрил сам Сталин. Быстро был запущен первый завод. И «микояновские котлеты» пользовались у москвичей успехом. Производство рассчитывали довести до 1–2 млн в день. Но быстро столкнулись с нехваткой мяса. Стали добавлять хлеб. В конечном счёте доступные для народа котлеты наполовину состояли из хлеба и сделались обязательной составной частью меню советских столовых.

 Известно лишь об одной попытке СССР каким-то образом сгладить бедность. Называлась она «мероприятиями по ликвидации малообеспеченности рабочих и служащих». Разработкой документа занимались в ЦК КПСС. Ликвидировать «малообеспеченность» предполагалось за пятилетку в период 1966–1970 гг. Документ, естественно, был засекречен. А попытка не удалась. Получится ли победить бедность сейчас?

Необозримое будущее

 Как утверждают социологи, большому числу граждан сегодня хватает денег лишь на питание и на самую простую одежду. Людей особенно возмущает подорожание популярных продуктов, которые производятся у нас в стране: гречка, сахар, молоко. В народный быт возвращаются почти забытые перловка и пшёнка. Снижается потребление мяса, рыбы, овощей. Это, естественно, сказывается на настроениях. Судя по недавнему опросу ВЦИОМ, каждый четвёртый житель России считает, что живёт в бедности.

 Настораживает обозначившаяся в последние годы особенность, которую социологи называют «новой бедностью». Речь о бедности семей, в которых глава семьи работает. Особенно это касается семей с двумя и более детьми. Да, государство старается им помочь, но выделяемых относительно небольших денег многим не хватает. Статистика между тем, как и в советские времена, щеголяет данными о «средней зарплате». Рапортуют чуть ли не о 80–100 тыс. руб. в месяц. А в реальности (особенно в регионах) людям платят по 15–30 тыс. Я не могу понять, почему власть не прекратит этот затянувшийся обман со «средней зарплатой», про которую нам рассказывают чиновники. Слушая их, одни смеются, другие плачут. Как-то услышал в разговоре: нужно, дескать, назначить ответственного по стране за среднюю зарплату и каждый месяц устраивать ему на Красной площади публичную порку.

 Новая бедность — это, конечно, не та бедность, когда людям нечего есть или нечего надеть. Речь идёт о бедности, которая ограничивает доступ к, казалось бы, уже привычным социальным и культурным благам — к образованию, культуре, нормальному жилью, к хорошей медицине и лекарствам. И, как говорят социологи, — к будущему. Общество почти поровну делится на две категории: тех, кто чувствует уверенность в будущем, и тех, кто не видит и не понимает его. И всё чаще в умах людей возникает вопрос даже не о качестве власти (нынешнюю власть считают плохой всего 8% опрашиваемых), а о качестве государства. Но каким должно быть «хорошее государство», похоже, в стране не понимает никто — ни население, ни власть. Отсюда и отсутствие реальных эффективных реформ. Ситуация, которую выявил коронавирус в Америке и Западной Европе, масштабы уличных протестов, раскол США по итогам выборов, — всё это еще более запутывает вопрос о выборе модели государства. Куда идти? С кого брать пример? Эти вопросы всё чаще звучат в общественном пространстве. Пока не на улицах. Пока в головах. Нужно ли доводить ситуацию до требований общественной порки на Красной площади?